«Я не обезьяна Цикады!» — засмеялась девочка.
«Тогда почему сидишь здесь, а не шляешься по Марсу?»
«Квак это почему? — счастливо передразнила Ира Летчик. — Разве не вы рекомендовали врачам оставить меня на станции, доктор…»
«…Микробус!»
Девочка покраснела.
«Не стесняйся! Твой робот уже называет меня так».
Ира Летчик с восторгом смотрела на доктора Макробера.
Конечно, она была рада. По-настоящему рада. Когда долго-долго ждешь, радуешься еще больше. Ох, Сеятель, зачем ты привел сюда доктора Микробуса! На расстоянии он безопаснее. В огромном иллюминаторе перед девочкой мерцали звезды, плыла новогодняя елка. На раскрытой голографической развертке темнели долины Марса, россыпи кратеров, вдавленное в лавовые поля огромное копыто Эллады. У стены — плетеная из тростника корзина, помеченная алыми иероглифами.
Они весело присматривались друг к другу. «Вы ведь не позволите китайцам…» Подразумевалось: «…взорвать Делянку Сеятеля». Он мельком взглянул на алые иероглифы на плетеной корзине: «Один человек такие вопросы не решает». — «Еще как решает! — не поверила девочка. — В Чайна-тауне только о вас и говорят. Ваше слово решающее. Китайцы обещают два контейнера смоллет тому из исследователей, кто докажет необходимость превращения Аскрийских ледников в водяной пар». — «Необходимость этого уже доказана. Смоллеты могут ждать миллионы лет, а китайцы уже сейчас мечтают передвигаться по Марсу без скафандров».
Девочка вздохнула: «А как же Костин концерт?»
«У него появилась скрипка?»
Девочка покраснела. «Если смоллеты будут уничтожены взрывом…» Доктор Макробер отчетливо видел продолжение ее слов: «…обессмыслится ваша работа». Кажется, лиценциатка переживала за своего руководителя. Он почувствовал тепло в сердце. Пока в словах Иры Летчик действительно не было ничего настораживающего. Ну, не нравится ей замысел китайцев испарить Аскрийские ледники, так замысел этот многим не нравится.
«Со смоллетой в ухе я всегда на связи с Сеятелем».
«Разве я не учил вас не персонифицировать явления природы?»
«У меня никак получается. Я даже пыталась писать ему».
«Сеятелю? — не поверил доктор Макробер. — И был ответ?»
«Конечно, был. Адресат выбыл».
Они засмеялись.
Стены атриума чудесно отблескивали. В их таинственных глубинах не терялся ни один фотон. «Наверное, вы путешествуете в последний раз, — весело и беспощадно заявила девочка. — Как здорово, что вы прилетели! Больше таких шансов не будет. Если вы запретите взрыв, китайцы точно выставят вас на Землю, и уж на этот раз куда-нибудь дальше Дарджилинга».
Доктор Макробер кивнул.
Дальше Дарджилинга? Пусть так.
Когда я впервые занялся смоллетами, Дарджилинг считался краем ойкумены. Теперь, когда о смоллетах знают все, Дарджилинг стал оживленным местом. Туда я точно уже не вернусь. Сейчас, понял доктор Макробер, девочка спросит: «Разве жизнь не латентное свойство Вселенной?»
Ира Летчик сладко зевнула: «Разве жизнь не латентное свойство Вселенной?»
Он кивнул и автоматически глянул на часы: 15.01. «Ты хочешь спать?»
Она потянулась: «Да». Снова сладко зевнула: «Я всегда сплю в это время». С девочкой что-то происходило. В стене чудесно отражалось алое кресло, но отражение девочки расплывалось, таяло. «Как это у тебя получается?» Ира Летчик сонно рассмеялась. Потому лиценциаты и считаются вундеркиндами, что мастерски делают то, чего сами не понимают.
«Мик!»
Робот вошел.
«Мик, угости нашего гостя кофе».
Она добавила полусонно: «Доктор Микробус любит эти доисторические напитки».
Рано или поздно эта дерзкая девчонка захочет влиять на меня… Предчувствие веселого несчастья охватило доктора Макробера.
3.
Вызвав Мака, доктор Макробер без церемоний влез в его сенсорные настройки.
Ничего особенного, вот только карты памяти… Устанавливать такую карту удобно, а вынимать следует осторожно — на защелках можно ставить рекорды стрельбы по дальности. Если хочешь увидеть Куумбу, нужно встать спиной к чему-нибудь красному и перед этим с минуту обязательно смотреть на солнце, — бормотал робот, подчиняясь манипуляциям, производимым доктором Макробером. — Затем нужно сложить ладошки перед грудью лодочкой и быстро повернуться вокруг себя 7 раз. И потом приоткрыть глаза. И тогда в просвет между ресницами можно увидеть, как Куумба бежит от одного края глаза до другого — яркая такая точка света. Если повезет, она остановится, станет умываться или еще что-нибудь вроде того. И уж совсем редкий случай — поманит лапкой или чихнет. Куумба живет за ушами у счастливых людей, там она спит, играет, занимается своими делами. Так что, выходит, в том, что ты видишь Куумбу, ничего хорошего нет, ведь счастливые люди про нее даже не знают.
Вербальные упражнения неандертальцев.
Впрочем, Мак ориентировался не только в сказках.
Квантовая химия. Теория суперструн. Игровые математические модели. Синии — искусственные растения для Марса. Соотношения биологических возрастов. Время как признак жизни. Мифология обжитого Космоса. Оцифровка материи. Даже мораль Сеятеля… Каждая элементарная частица имеет одну-единственную историю — с этим утверждением человечество соглашалось достаточно длительное время, но девочка склонялась к взглядам Фейнмана, Квентина, Стравинского. Чтобы учесть все известные естественные взаимодействия, приходится приписывать элементарным частицам больше степеней свободы, чем просто положение и скорость, масса и электрический заряд, цвет («заряд», связанный с сильным взаимодействием), наконец, спин, — но почему каждая элементарная частица должна перемещаться в пространстве-времени не по одной, а сразу по всем возможным траекториям? «У меня такая история, — прислушался доктор Макробер к бормотанию робота. — Я люблю парня. — Мак имитировал расстроенный девчоночий голосок. — Он меня тоже любит, но я не могу с ним встречаться, потому что его любит моя подруга, а мы с ней дружим с двух лет и ни разу не ссорились. А сейчас полная фигня, Ирка, я его люблю, и она тут как тут. Проблема в том, что я не хочу нарушать эту дружбу. Это единственное, что у меня есть. Остальные подруги мне не так дороги…»
«Это почта лиценциатки Иры Летчик?»
«Это почта сей группы лиценциатов. Они получат ее, вернувшись на борт».
«Бесподобное зрелище! А чем Ира Летчик занимается на станции?»
«Аппликатурой, — прямо ответил Мак. Свежие настройки освежили его отношение к миру: исчез скепсис, прорезался интерес к собеседнику, может, даже уважение. — Указательный палец мы называем первым, средний — вторым…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});